Керенский В.Н. Поэт-герой Муса Джалиль. 1957. Композиция. Гипс, лепка. 63х115х50 см.

И я в оковах обречен страдать,
Терпеть невзгоды и с надеждой ждать,
Когда прервется ад душевных мук.
Одно спасенье в беспросветной тьме:
Я ощущаю стук сердец в тюрьме
И легкий трепет многих братских рук.

Из стихотворения Альбрехта Хаусхофера «В оковах».

Перед Великой Отечественной войной 35-летний Муса Джалиль был не только признанным поэтом и писателем, но и видным деятелем национальной культуры. На фронт он отправился в феврале 1942 года из Москвы, где прошел курсы политработников и получил звание политрука. В одном из последних писем домой, в открытке своей маленькой дочке Чулпан, 9 марта 1942 года отец сообщил: «Я уже еду на фронт воевать с фашистами. Мы выгоним этих мерзавцев-фашистов из Ленинградской области, а потом совсем из советской земли». Джалиль прибыл на Волховский фронт, где работал в качестве военного корреспондента газеты «Отвага» 2-й Ударной армии. Находясь в сложной боевой обстановке, он писал статьи и стихи, которые были призваны поднимать боевой дух воинов. Из воспоминаний бывшего старшего инструктора политотдела 59-й отдельной стрелковой бригады И.П. Панькова: «В фашистской Германии день рождения Адольфа Гитлера – 20 апреля – считался национальным праздником. Муса Джалиль поделился со мной своими соображениями о том, как бы нам "отметить" день рождения фюрера. Этот план вскоре был осуществлен. ...В редакции армейской газеты "Отвага" работал талантливый скульптор и художник Евгений Викторович Вучетич. Друзья-журналисты звали его просто Женей. М. Джалиль и Е. Вучетич приехали в политотдел 59-й стрелковой бригады, расположенный в лесу между Дубовиком и Малым Еглино. Они попросили нас найти среди воинов бригады художников-любителей. Такие нашлись. Под руководством Е. Вучетича на широких полотнах, найденных в деревне, нарисовали карикатурные портреты Гитлера. Голый фюрер нарисован с кулаком, угрожающим Советскому Союзу. А внизу стихи М. Джалиля, выведенные крупными буквами:

Злобный Гитлер,

Жадный до крови зверь,

Тянет грязные лапы теперь и к нам,

Хочет он нашу землю испепелить,

А свободный народ превратить в рабов.

Эти полотнища ночью были вывешены на деревьях лицом к немцам. Когда рассвело, фашистские солдаты увидели изображения своего фюрера в непристойном виде и начали стрелять в портреты. Через час портретов фюрера не стало, они все были изрешечены пулями. Так мы "отметили" 47-летие проклятого фюрера».

Любанская наступательная операция была третьей попыткой прорыва блокады Ленинграда. 24 января 1942 года войска 2-й ударной армии прорвали у деревни Мясной Бор немецкую оборону и устремились к блокированному Ленинграду. Они продвинулись на 75 км к западу, достигнув железнодорожной станции Рогавка, и на 40 км к северу, не дойдя шести километров до Любани. Приказ наступать все дальше и дальше, невзирая на фланги, привел к образованию «любанской бутыли» – территории площадью 3 тыс. км², с узкой горловиной в месте прорыва. Этот четырехкилометровый коридор от деревни Мясной Бор до деревни Кречно – единственный путь, обеспечивающий снабжение наступавших частей, – превратился в огнедышащий клапан, который немцы упорно пытались захлопнуть, а силы 52-й и 59-й армий – раскрыть. Борьба за горловину шла не на жизнь, а на смерть. Русские называли коридор Долиной смерти, а немцы поставили указатель с надписью: «HierbeginntderArschderWeit» («Здесь начинается ад»). 25 июня немцы окончательно захлопнули горлышко. Окруженными остались десятки тысяч солдат и командиров, а также штаб 2-й Ударной армии. Голодные, изможденные бойцы, группами и поодиночке, пытались прорваться из окружения. Тысячи солдат попали в плен. Чувства, которые испытывали окруженцы, лучше всего передает М. Джалиль в стихотворении «Прости, родина!»:

В содрогающемся под бомбами,

Обреченном на гибель кольце,

Видя раны и смерть товарищей,

Я не изменился в лице.

О том, c какими трудностями 2-я Ударная армия выходила из окружения, вспоминает все тот же И.П. Паньков: «Член Военного совета 2-й Ударной дивизионный комиссар И.В. Зуев предложил командованию бригады усилить третий батальон, возглавлявший прорыв, группой политработников. В эту группу вошли я, Муса Джалиль, инструкторы политотдела. Прорыв начался в одиннадцать часов ночи с 24 на 25 июня. В первых рядах атакующих шли и мы с М. Джалилем. Фашисты ответили ураганным огнем. Мы несли большие потери убитыми и ранеными, наши ряды редели. М. Джалиль проявлял мужество и выдержку. В ту ночь наши первые две атаки окончились неудачно, немцы держались крепко. Около трех часов утра мы пошли в третью атаку на фашистские укрепления. Я успел бросить гранату, Муса заколол штыком гитлеровца, а в это время меня ранило в правую ногу. Нестерпимая боль пронзила все тело. Я сказал о своем ранении Мусе. Он отвечал, что тоже ранен, но надо терпеть. Через некоторое время Муса потащил меня на своих плечах в ту сторону, где, как мы полагали, не должно быть немцев. Однако вопреки ожиданиям, нас встретил пулеметный огонь. Муса пополз к этому пулемету, чтобы взорвать его (у него была граната). Затем раздался громкий крик. Я решил, что это кричит Муса. В это мгновение около меня рухнуло что-то тяжелое. Меня засыпало землей, оглушило, и я потерял сознание...». В конце июня 1942 года при попытке прорвать кольцо окружения тяжелораненый, оглушенный взрывной волной Муса Джалиль попал в плен. Так начинался тернистый путь поэта «через сорок смертей». Трагедия плена получила отражение в стихах Мусы Джалиля, по которым можно проследить его судьбу. В июне 1942 года путь поэта пролегал через Рождественский лагерь под Ленинградом. В Рождественском лагере в блокноте Джалиль написал одно из первых стихотворений в плену – «Кичер, илем!» («Прости, родина!»), которое звучит, как исповедь:

Прости меня, твоего рядового,

Самую малую часть твою,

Прости за то, что я не умер

Смертью солдата в жарком бою.

Далее Джалиля переправляли через лагерь под Двинском в августе–сентябре, через лагеря под Ригой и Каунасом в октябре и, наконец, осенью 1942 года направили в лагерь-крепость Демблин на Висле на территории оккупированной Польши. В лагере он встретил нескольких своих друзей и знакомых по довоенной жизни в Москве, Казани и Оренбурге. Пройдя через ад нацистских лагерей, поэт не был сломлен, он сохранил мужество и верность долгу. Находясь в лагере в крепости Демблин, вместе с другими соотечественниками он организовал подпольные группы Сопротивления фашистскому режиму. Когда нацисты стали формировать национальные легионы для борьбы против партизан, поэт пошел вместе с другими подпольщиками в легион, чтобы продолжать сопротивление нацистам. Подпольные группы готовили побеги, переход к партизанам, готовились к вооруженному восстанию в батальонах легиона, печатали и распространяли листовки. Результатом деятельности подпольной группы Сопротивления был переход батальона легионеров под номером 825, брошенного нацистами на подавление партизан в район Витебска в Белоруссии, к тем же партизанам 23 февраля 1943 года. Действенным средством борьбы против фашистов стали стихи и песни Мусы Джалиля, которые распространялись среди легионеров и поддерживали дух Сопротивления, веру в неизбежность разгрома нацистов. В августе 1943 года гестапо удалось напасть на след подпольщиков. Джалиль и большинство членов его подпольной группы были арестованы и обвинены в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды, заключены в тюрьму и приговорены к смертной казни. Из воспоминаний Михаила Иконникова: «На руках были наручники, а у Мусы Джалиля еще и кандалы на ногах. На прогулку их не выводили, держали в камерах-одиночках на втором этаже тюрьмы. Таблички на всех дверях их камер были обведены красной краской и имели три крестика. Это означало – осуждены на смерть». В сентябре 1943 года М. Джалиль написал стихотворение «Перед судом», в котором выразил уверенность в том, что придет час расплаты, час возмездия и справедливого суда над фашизмом:

Придет, придет день торжества свободы,

Меч правосудья покарает их.

25 августа 1944 года нацисты казнили Мусу Джалиля. В плену поэт написал примерно 125 стихотворений, которые получили широчайшую известность под названием «Моабитская тетрадь». Любовь и нежность, тоска по родине, родным землям, близким людям – эти чувства были понятны всем, независимо от национальности. «Есть еще жизнь за смертью, – писал Муса Джалиль с фронта. – Жизнь в сознании, в памяти народа», и эти слова оказались пророческими. Президиум Верховного Совета СССР Указом от 2 февраля 1956 года присвоил звание Героя Советского Союза Мусе Джалилю (Мусе Мустафовичу Залилову) за «исключительную стойкость и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне». В следующем 1957 году Мусе Джалилю присуждена Ленинская премия за цикл стихов «Моабитская тетрадь».

Скульптора Василия Николаевича Керенского всегда привлекала героическая тематика, люди сильного характера, способные на подвиг. В 1956 году ему в руки попала небольшая книжечка «Поэт-герой Муса Джалиль». Керенского глубоко взволновала судьба татарского поэта. Словно откликаясь на строки стихов из «Моабитской тетради», скульптор изобразил поэта с гордо поднятой головой. Полулежа на полу застенка, закованный в цепи, он записывает свои стихи в самодельную тетрадку. Какой-то звук заставил его оглянуться, может быть, его сейчас поведут на казнь. В лице поэта, в движении его тела скульптор запечатлел могучий дух борца и победителя. Работа была завершена в 1957 году и показана на Всесоюзной художественной выставке в Москве.

Керенский Василий Николаевич (1915–2004).

Скульптор, художник и график.

Рисовать начал с пяти лет. В школе занимался в изокружке, оформлял стенгазеты. В двенадцать лет освоил шрифты и стал писать лозунги. В 13 лет рисовал простым карандашом портреты одноклассников. С 1929 года по 1932 год и с 1937 года по 1939 год учился в Пензенском художественном училище у И.С. Горюшкина-Сорокопудова (ученика И.Е Репина).

В 1935 году началась официальная трудовая деятельность В.Н. Керенского в газете «Пролетарий Черноморья» города Новороссийска. С 1939 года по 1941 год В.Н. Керенский работал в Подмосковье в михневской средней школе учителем рисования и черчения и одновременно готовился к поступлению в Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова.

В сентябре 1941 года добровольцем ушел на фронт. Служил в артиллерии в составе 250-й курсантской бригады, затем в 98-й стрелковой дивизии. Воевал на Брянском, Воронежском, Ленинградском фронтах, участвовал в снятии блокады Ленинграда на Ораниенбаумском плацдарме, в операции «Нева», в освобождении Прибалтики. Боевой путь закончил в Германии. Последнее звание – сержант. На фронте был топографом, составлял для ведения боя панорамы позиций противника. Всю войну В.Н. Керенский прошел с оружием и карандашом в руках. Несколько антифашистских рисунков Керенского тиражировали и сбрасывали с самолета над вражескими частями и оккупированной территорией. С осени 1943 года дополнительно к основной должности был назначен художником-корреспондентом газеты «Советский воин» 98-й Ропшинской Краснознаменной стрелковой дивизии. Газета выходила один-два раза в неделю, и почти в каждом номере печатались рисунки Керенского, отражающие конкретные события из жизни подразделений («Переправа через Даугаву», «Фронтовой концерт»), портреты отличившихся в боях воинов, талантливых командиров, медсестер, а также дружеские шаржи. В военных условиях оттачивалось мастерство портретиста, умение быстро схватывать самое главное во внешности и характере человека. Награжден орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германиейв Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». В 1948–1954 годах учился в Московском художественном институте им. В.И. Сурикова. Руководителем по специальности был скульптор Н.В. Томский.