Конкурс «Поэзия Победы»

Они расстались на перроне, Она смотрела ему в след

Они не знали, что война оставит в памяти лишь след.

Пришла Война, он бился храбро, он верил – враг не победит!

И все закончится однажды – а по-другому, как же жить?

А в Петербурге в это время, средь голода и мук войны

Она ждала его все чаще, с тоской смотря в проем двери.

Но в ней горела та надежда, что скоро свидятся они,

И будут месте, как и раньше, встречать рассветы у Невы.

Пришел тот самый сорок пятый, война ушла куда-то прочь.

И каждый день, на том перроне, встречала поезд вновь и вновь.

И вот однажды, ранним утром, устав от пустоты надежд

Она сказала, тихо, скромно: Пускай, но в сердце все ж ты есть.

« Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы»
Николай Майоров                   

                                              Яшка.

      Предвоенное время.…Давно осталось позади лихолетье Великой Октябрьской революции 1917 года и беспощадной гражданской войны. Зажили спокойной жизнью города и сёла Советского Союза, поднимая народное хозяйство страны. Казалось – ничто не нарушит мирного трудового ритма огромной страны…

     Но 22 июня 1941 года в 4 утра судьбы миллионов людей были изменены подлым нападением фашистской Германии на Советский Союз…

     Горе, смерть, потери…Всё это не обошло стороной и нашу семью.

     Весельчак и жизнелюб Яша Планида (мой прадед) ушел на фронт в апреле 1942 года, когда на его родине – селе Благодарном Казахской ССР, белыми и розовыми пенными шапками зацвели яблони и вишни.

     Яшка был человеком творческим: пел, играл на мандолине, рисовал, писал стихи. А еще он ЛЮБИЛ!         - Что в этом такого?- удивятся некоторые,- все любят.… Но Яшка умел любить так, что казалось, будто и солнце ярче светит от Яшкиной любви и птицы поют громче, и капель весной звонче выбивает дробь по дощатым тротуарам дворов. Вот как умел любить Яшка!..

     Провожали Яшку на фронт мама, младшая сестрёнка Нюся и невеста Катенька, эвакуированная учительница из Ленинграда. На память им оставил Яшка тетрадь со стихами собственного сочинения, несколько рисунков и эскизов.

     Тронулась колонна новобранцев. Махнул новенькой пилоткой красноармеец Яков Планида и исчез НАВСЕГДА в ненасытной топке войны, где, как сухие дрова в печи, сгорали люди в пламени боёв…

     Яшка попал под окружённый фашистскими войсками Ленинград. Погиб там через месяц, пытаясь с тысячами таких же, как он, воинов, спасти родной город своей невесты Катеньки. Погиб геройски, прикрывая отход своих товарищей с тяжелораненым командиром. Но узнала семья об этом только в 1947 году, благодаря поискам так и несостоявшейся Яшкиной жены, Катеньки.

     А до тех пор числился Яшка без вести пропавшим. До получения официальной похоронки в стылом декабре 1947 года ждала домой Яшку мать, пусть израненного, беспамятного, любого, лишь бы живого! Похоронка едва не подкосила маленькую хрупкую женщину, всю войну проработавшую в колхозе, поднявшую в такую тяжёлую пору маленькую Нюсю и приёмного сына Витьку.

     Яшка…Яшка навсегда остался двадцатилетним лопоухим красноармейцем, машущим новенькой пилоткой из колонны новобранцев своим родным и любимым…

     Яшкину тетрадку со стихами у маленькой Нюси попросила почитать Яшкина учительница, да так и не вернула…Всю жизнь Нюся (давно уже и не Нюся, а Анна Ивановна) жалеет что не сберегла Яшкину тетрадку, но бережно хранит его медаль « За отвагу», орден Красного Знамени и пожелтевшую похоронку.

     Рисунки и эскизы остались у Катеньки. Когда, после долгих поисков по военкоматам и архивам, Катенька узнала, где и как погиб её любимый Яшка, она ушла из школы, не смогла преподавать. Почти каждый мальчишка чем-нибудь напоминал ей любимого Яшку. Один писал, как Яша, другой пел, у третьего глаза, как у Яши…В каждом озорнике так или иначе Катенька видела своего Яшу. Чтоб не сойти сума, сменила Катя профессию. Поступила в институт и, закончив его, стала инженером. Работать пошла на завод. Замуж так и не вышла. Память о Яшке не хотела предавать.

    Вот и вышло, что не только Яшкину жизнь забрала война, но и его невесты Катеньки женская судьба была сломана и детей их нерождённых…

     А память о Яшке в семье всегда жить будет! Анна Ивановна (маленькая Нюся) рассказывала о своём брате своим детям и внукам, а теперь уже и правнукам. Фото Яшки в косоворотке и с лихо закрученным чубом, висит у неё на стене в большой комнате. На нём Яшке еще меньше – всего лишь 18 лет и он напряженно смотрит в глазок камеры, забыв улыбнуться.

     Таким и остается Яшка в памяти нашей семьи – молодой, красивый, напряжённо вглядывающийся во что-то одному ему ведомое ( может быть, в своё будущее – тревожное, полное боли и смертей).

     « Нет в России семьи такой,

     Где б не памятен был свой герой…»

Это и о тебе – Яшка! Вечная память героям и низкий поклон от нас, ныне живущих!   

ЕРМАКОВА Александра 14 лет , Ярославская область, г. Переславль-Залесский, МОУ СШ № 4

Отец любил читать мне перед сном,

Вполголоса, чуть-чуть сбиваясь с ритма,

По памяти историю о том,

Как Бармалей напал на Айболита.

Отец ушел, когда мне стукнул год.

Ушёл, растаял в сумраке вороньем.

Что я и мать напрасно ждём его

Поведали нам строчки «похоронной».

В тот год вскипала ненависть в сердцах.

Бывало, скрыв жестокую обиду,

Советовала мать: - Расти в отца!

Отец умел любить и ненавидеть!

Расти, сынок, и будь таким, как он…

И голосом, сбивающимся с ритма,

Читала мне тихонько перед сном

По памяти того же «Айболита».

Как хорошо мне было рядом с ней.

Я засыпал.…Но просыпался тут же.

Мне снилось, что ужасный Бармалей

Поджаривал меня себе на ужин.

Я просыпался, плача и дрожа.

(А в комнате бродили мрак и стужа).

Но ненавистным «Юнкерсом» кружась,

Действительность была намного хуже.

Динамик выливал сирены шквал,

Вложив в неё всю мощь магнитных лёгких.

Посёлок напряжённо замирал,

Одетый в траур светомаскировки.

Я цепенел. Недетский страх змеёй

Вползал ко мне в кровать под одеяло.

Но, помню, мать брала дитя своё,

Дрожащими руками одевала.

Подняв платок к скривившемуся рту,

Она со мной в подвалы торопилась…

А наверху густую темноту

Прожектора лизали торопливо.

А наверху орудия, гремя,

Выплёвывали огненные чёлки.

Стонала обожжённая земля,

Дробилось небо в острые осколки.

Весь этот ад вползал в сердца людей.

Подвал смолкал, от ужаса немея.

Всё это было, словно Бармалей.

И в сотни раз страшнее Бармалея!..

Так детство шло.

В нём были холод, страх,

Избыток слёз и недостаток хлеба.

А время - строгий маятник в часах,

Упорно приближало День Победы.

И он пришёл! Победный фейерверк

Фонтаном искр взметнулся над посёлком!

Как-будто люди выбросили вверх

Своих сердец горящие осколки!

Но этот залп ликующих сердец

Не удалось погибшему увидеть…

Сегодня я и сам уже отец.

Учусь, как он, любить и ненавидеть.

И точно также, как когда-то он,

Вполголоса, чуть-чуть сбиваясь с ритма,

Весёлому сынишке перед сном

По памяти читаю «Айболита».

Я благодарен своему отцу

За то, что землю обновлённой вижу.

И, в благодарность павшему бойцу,

Сегодня я люблю и ненавижу.

Любовь моя – израненной земле,

Что слёз и горя вынесла довольно.

А ненависть сполна получат те,

Кто в эти дни живёт мечтой о войнах!

Ермакова Александра 14 лет, г. Переславль-Залесский Ярославской области