Обыкновенный нацизм

Воспоминания бывшего гебитскомиссара в Ковеле Эриха Кассиера:

«Украинская жандармерия использовалась для сопровождения, при транспортировке из лагеря до погрузки в вагоны, а также - далее, до места казни… Я сам находился на улице и притом непосредственно на перекрёстке, и наблюдал за отправкой. Я там стоял вместе с гауптманом жандармерии Бушем, который с одной сотней прибыл из Ровно и вместе с ковельской украинской жандармерией прикрывал всю акцию. При этом ещё на Буша набросился один еврей и смертельно ранил его бритвой. В слепой ярости украинцы открыли огонь по евреям. Я должен был броситься на улицу, чтобы в меня не попали, и ещё крикнул украинцам, чтобы они прекратили огонь. Но они на это не реагировали и продолжали стрелять».

Показания бывшего полицейского Александра Козловского:

«Примерно в конце июля или же начале августа 1941 г. комендант полиции Михайлюк вечером поставил нас в известность, что на следующий день будет происходить массовый арест и расстрел граждан еврейской национальности. Он предупредил нас, чтобы это держали пока что в тайне. Лично Михайлюк ночью в селе взял группу людей и на окраине нашего села около польского кладбища подготовил несколько ям. Утром приехали гестаповцы около 10-15 человек. По заданию Михайлюка мы, полицейские, ходили по селу и всем гражданам (мужчинам) еврейской национальности объявляли, что им необходимо явиться на площадь к зданию пожарной команды (Ремиза) для регистрации. Михайлюк объяснял нам, что это сделано для того, чтобы не было большого шума. Как только все собрались в указанном месте, я и другие полицейские с винтовками окружили здание пожарной охраны, а староста села Дударь Михаил вместе с двумя гестаповцами производили запись всех явившихся и отбирали у них документы и всё, что при них было. После этого мы группами садили их на грузовые машины и отвозили к заранее подготовленным ямам, где Михайлюк с группой полицейских и немцами производили расстрелы. Так, в этот раз было расстреляно, по словам Михайлюка, не менее 300 человек. С последней группой на машине к месту казни поехал и я. Когда всех расстреляли, мы закидали ямы и поделили между собою лучшую одежду и обувь своих жертв…»