Конкурс «Поэзия Победы»

«Никто не забыт и ничто не забыто» - 
Правдивая мудрость в словах: 
Народная вечная светлая память 
Живет в благодарных сердцах. 

За мир и свободу, счастливое детство 
Отчизне и чести верны, 
Сражались и гибли от гнета фашизма 
Герои Советской страны. 

С момента триумфа Могучей Державы 
Минуло немало уж лет, -
Бесценны для всех поколений заслуги 
Великих и Малых Побед! 

Немеркнущий подвиг простого солдата 
И в душах навек, и в умах - 
Потомки с любовью и истинной верой 
Хранить его будут в веках!

Всё больше редеют ряды ветеранов-
Реальных свидетелей страшной войны.
Но только сегодня вещают с экранов,-
Что, всё это - сказки седой старины!

Что не было, мол, на планете нацистов,
Хатыни, Освенцима смрадных печей?
Что руки чисты у кровавых садистов

Стрелявших, пытавших невинных людей?

Неужто, вы верите, будто разрушив

Победы Священной гранитную твердь,

Плевать в ветеранские будете души,

Стремясь нашу память о предках стереть?

Не выйдет! Пока будут живы потомки-

Мы- те, кто хранит память страшной беды

Мы -те, кто хранит ордена, похоронки

Мы все как один: он, она, я и ты!

Редеют... Редеют… ряды ветеранов!

Неймётся теперь «цифровому врагу»…

Да пусть что угодно вещают с экранов,

Но нас миллионы в бессмертном полку!

Мышцы огрела багряная кровь,

Ты умираешь, забыв про любовь.

В аде окопа с искрою в глазах,

Третий нацист у тебя на руках.

Брошен ты в пекло огромной войны,

Нету патронов, часы сочтены.

В Бога поверил нежданно сейчас

Освирипевший защитник, борясь.

Ты стал стеной.

Ты смыт войной.

Ты Наш Солдат.

Был как домкрат.

Русский воин, осиротели твои дети.

Русский воин, позабыл ты обо всем на свете.

Русский воин, ты свою Родину спасал.

Русский воин, ты не напрасно пал.

Вермахт наскоком стрелою прошёл,

Встал он лишь только почти под Москвой.

За что же ты умер в окопе, солдат,

Не получив ни, чинов ни наград?

Умер за кич депутатских свиней,

Умер за ленты в рядах бакалей,

Умер за бряцанье пушками в мае,

Умер за ложь на просторах экранов.

Умер запро́сто и умер напрасно

Стал ты для власти игрушкой прекрасной

Чтобы они, прикрываясь тобой,

Грабили люд, позабыв о святом.

Ты сказкой стал.

Ты в ложь упал.

Ты база лжи.

Мёртвый лежишь.

Русский воин, уж постарели твои дети.

Русский воин, ты позабыт всем светом.

Русский воин, твоя страна не спасена.

Русский воин, ты не напрасно пал?

"Пишу тебе, моя родная

С окопа на брегу Днепра
Где жизнь от края и до края
Где всё, как писано с тебя

Безумно, яростно скучаю
Быстрей б домой, в твоё окно
Но я же здесь, я погибаю
Быть может и не суждено

Прошу тебя и умоляю
Запомни Ты меня таким
Каким меня Ты представляешь -
Весёлым, сильным, молодым

Как помнишь, там на полустанке
Семнадцотого ноября
Прощались быстро, спозаранку
Мы уезжали, там Москва

Её спасти, все мысли в поле
И руки на ветру дрожат,
И ты была бескрайним морем
И за тебя мне воевать

И за тебя бежал в атаку
И за тебя лежал в грязи
Когда под гнётом автоматов
Хотелось лишь тебя спасти

Тебя спасти, своей ценою
Плевать, последнее отдам
Чтоб ты была, моей любовью
Моей, на полустанке там

И о тебе кругом все мысли -
"Как там ? Ты ела ? Ты спала ?"
Не оборвёт, надеюсь, выстрел
Коварной пулею врага

И каждый день, и с каждым боем
Свист бомб мне голову кружит
И в этот миг, я вновь с тобою
Хотя бы частию души

И мне не страшно, правда, верь мне
Я знаю, ты меня там ждёшь
Пусть не сейчас, а через время
Но я вернусь и ты споёшь

О том, что было, что будило
Тебя по тем смурным ночам,
Как за меня, всё, всё, что было,
Заклала сей войны богам

Как слёз ручьи по алым щёкам
Когда письма всё нет и нет
Как смерть ходила всё под боком
Сбирая миллионы лет

Ведь я вернусь...
Вернусь...
Наверно...
Ты жди, прошу, меня дождись
Я доживу, приду с Победой,
Не улечу я птицей ввысь

Но если вдруг, судьба коварна
И мне не суждено дойти
Ты не забудь лицо солдата
Так, не пришедшего с войны..."

Вставай! – натянулась кварта. В пустом квартале

скрипичный крик занавески с окна сорвал.

Какие-то люди с глазами из серой стали

не стали ломать незнакомый им интервал.

Вставай! – растянулось время. Мотив не сразу

из памяти в голос, из минуса в жар пророс.

Пока горячо железо, кипящий разум

воспрянул и встал во весь свой недетский рост.

Никто! – сорвалась тишина. Окатила жаром

и вышивкой алой – оптом десятки спин.

Причина – неправильный выбор репертуара.

Корректнее было закончить «аллес ист хин».

Добьемся! – смеялась кварта в больном стаккато,

и билась скрипка, свернувшая шейку, об

дощатый помост. Залив железным закатом

подгрифок и деки, латунь пощадила лоб.

Вставай! – умоляла кварта, сломав два тона

и став несмелой секундой за ноль секунд.

Нельзя позволить себе ни вскрика, ни стона,

когда пинают ботинком с презрительным «унд?».

А скрипка – не дергалась, гордая, и не просила.

Но плакала, переводила в расплав канифоль.

Ведь если ему не умолкнуть хватило силы,

то нужно допеть - тринадцатая, си-бемоль.

И если бы я умела, как скрипка – плакать,

то не удержалась бы в рамках сухих лексем.

Как та, что звенела в ноябрь, сквозняк и слякоть,

как та, что в затакте вздохнула и стала всем,

как та, которая стала – и стон, и крик, ко-

торая умирала, струною обняв, обвив.

И если бы я умела любить, как скрипка,

то это была бы история о любви.

Я представить теперь не смею
Как ребята младше меня и моих лет
Вступили во тьму, пред которой немею:
Отстоять мир, свободу и свет.
Я представить боюсь – ну как?
Как сражаться, когда ты молод?
От переходов ноги в кровь…дрожат,
А мир ужасно чёрен – расколот.
Я представить пытаюсь, но!
Нет возможности к этому мне.
Как же так? Были еще…и стало темно,
Ушли, без имени, в каком-то дне.

***

Под душою копоть, под ногами грязь,
Пальцы истерты, голос скрипуч и сух.
Привал…неровных конвертов вязь,
И бой, где кажется, что целый мир глух
К страданию родной страны,
И грохот, и лязг, и дрожь…
слухами полнится бой,
И где-то среди огненной стены,
Впивается в кожу обугленный нож -
И видится вдруг дом родной.
А тебе еще жить и жить,
И хочется к маме, хлеба и воды…
Хочется и вовсе уже не быть,
Но шелест кошмарный:
«Окружены!»
И вплетаются новым кошмаром
В груди червоточины чувств…

Совсем не мертв, не знаешь смерти,
Бьешься среди взрывных безумств,
И раны (еще незаметные!) ветер
Утешает, как утешала бы мать,
И хочется плакать, бежать,
И драться хочется тоже -
За обугленную душу и сожженную кожу,
За каждую улицу и каждый дом,
И мысль скользит, что если уже обречен,
То и плевать -
До конца продолжишь стоять,
Пощады не смея просить.
И только жаль мать,
И обидно, что так хочется жить…

***

Я пытаюсь представить, но не сказать
Ни мне, ни друзьям, ни даже тебе,
Всех чувств не передать -
Мы не были на той войне.

Безлюдный дом и тишина,

Вокруг обломки жизни прежней.

Здесь всё разрушила война,

И слышен только голос детский:

"Папочка, не уходи!"

Но папе надо в путь-дорогу.

Чтоб не себя, её спасти!

Оставив самое родное.

В другом посёлке тоже тихо,

Не слышно даже вой собак.

Война и здесь прошла. Так лихо!

Оставив только боль и страх.

Боль – от павших сыновей,

Чья жизнь прервалась раньше срока.

Боль десятков матерей,

Чья жизнь вмиг стала одинокой.

Страх – за будущую жизнь,

За близких, кто в живых остался.

За то, что защищать клялись

И тех, кто в бой за них бросался.

И тихо было в каждом доме,

Селе, станице, городах.

Но только не на поле боя,

Где люди, побеждая страх,

Боролись за семью, за дом,

За мир, за будущее наше!

И сквозь преграды – напролом,

Не подпуская войско вражье.

И после – снова тишина…

Ни выстрелов, ни взрывов бомб.

Лишь где-то вдалеке слышна

Молитва о погибших днём.

****

Храня их подвиг до сих пор,

Героев, что войну прошли,

Мы, собираясь всей страной,

Их чтим минутой тишины...

Успехи предков не забыты, 
Мой дед с фашизмом воевал. 
Враги страны были разбиты, 
Сражался он не для похвал.

Великая была победа,
Как сложно нам она далась.
Какая горькая потеря…
Но память не должна пропасть!

Немало судеб поломали,
Немало жизней унесли.
Врага коварство все узнали.
«Продержимся ли до весны?»

И волю всю в кулак собрали,
Всю смелость, весь свой арсенал.
Фашистов до Берлина гнали,
Так немец русского узнал.

Переписать бумагу можно,
Но память деду не сотрёшь.
Поднимет Орден Правды гордо,
И закричит старик: «Ты лжёшь!

Мы до последнего стояли,
Хоть и не близок был триумф.
Хоть я не раз был тяжко ранен,
Не снял военный свой костюм.

Ведь наша общая Победа!
«Одна на всех», пойми, мой друг!
Сплочённость – наш залог успеха,
И разве слёзы мои врут?»

Благодарим мы ветеранов.
Поверьте, Вы для нас пример.
И правду, ту, что отстояли,
Мы будем защищать теперь.

Мы обещаем Вам, герои,
Что выстоим, что не сдадим
Отчизну, правду и свободу!
Фашизм и зло мы победим!

Анастасия Василенко

Так долго снилась мне она

Со страшным именем ВОЙНА!..

Под грозный грохот канонад

Вокруг творился жуткий ад:

Взрывались мины на земле,

Всё исчезало в серой мгле,

Где люди навзничь, и ничком,

И на боку одном, другом

Лежали – кто живой, кто нет…

Но верил я: придёт рассвет,

И мы увидимся с семьёй!

Настало время. Я живой!

Жена от радости поёт,

Дочурка рядышком растёт,

Мурлычит полосатый кот,

Да в доме печь тепло даёт, –

Для счастья много ль надо мне?

Лишь не была б земля в огне!

Сияло б небо голубым,

Друг другу всякий был родным!

Чтоб только пару дней в году

Все ощущали ту войну,

Но завсегда молва несла:

«Послевоенная зола

Под ноги наши пролегла…

Желаем, чтоб не ожила,

Ведь каждый вечно наизусть

Твердит – я помню, я горжусь!»

Уж много лет, как кончилась война,

И множество холодных, снежных зим.

Как в 41-м прожила она?

Все годы ждала встречи с ним…

Ждала и верила, что он придёт,

И радовалась редкому письму.

Надеялась, что это всё пройдёт,

На фронт писала каждый раз ему.

Молилась день и ночь она,

Ждала его с войны живым.

Была счастливая семья,

Мечтали, что родиться сын.

Ждала… и думала лишь о хорошем,

Не замечала голода и смерти.

Жила, и видела его в прохожем,

Тот облик, что мечтала встретить.

Когда бомбили Ленинград,

Надежда всё ещё не умирала.

Людское горе, пораженья страх,

Пол года без вестей она кричала.

Но всё ждала, и верила, что он придёт,

Ведь по другому быть не может.

Мечтала, что её найдёт,

И отпустить уже не сможет.

Шли годы… кончилась война,

Так много радости, а у неё утрата.

Ждала его с войны живым она,

А встретила могилку неизвестного солдата…

Великий День – день памяти и славы,

Который помнит каждый гражданин.
Спасибо всем защитникам державы,
Кто Родину потомкам сохранил.

Кто не боялся пули и гранаты,
Кто был готов встречать любой снаряд,
Кто не страшился рёва канонады
И мессершмиттов, в небе что летят.

Кто был бойцом, не требуя награды,
Хотя врага сражая наповал.
Кто у станка трудился до упаду,
Кто раны воевавшим промывал.

Кто стал для нас воистину героем,
Судьбу свою достойно принимал,
Кто не бежал от страха с поля боя,
Пусть даже был так молод, просто мал.

Мы будем вечно помнить эти годы
Не забывать об ужасах войны.
Солдаты подарили нам свободу,
И мы, народ, сберечь её должны!

Взметнулся обелиск вблизи дороги -

Колышет волосы из бронзы  ветерок...
Цветы несут сюда, и лица строги,
В войну Ты преподала  Мужества Урок!

Осенним утром это было, в сорок третьем...
Шел бой у деревеньки Вербовой.
На запад гнали немцев на рассвете,
В лесу медпункт развернут  полевой...

А санинструктором при нем - девчушка,
Её прозвали "Ласточкой" бойцы,
Заботливые руки, хохотушка,
В хозяйстве вата есть, бинты, шприцы...

Вдруг увидала -"Тигр" шел на палатки!
Шел напролом, ломая все кругом!
Счет на секунды... Где же взять взрывчатки?!!
Сумки с гранатами!.. У раненых!.. Бегом!..

И   б р о с и л а сь  под  гусеницы  танка!..
Ценою жизни тех бойцов спасла!!!
И взмыла в небо "птица" над полянкой!..
И в небе яркую Звезду зажгла!..

Когда захочется тебе хоть раз

Сказать, что в жизни лишь печаль и беды,
Ты вспомни, как в тот страшный день и час,
Старались не сдаваться наши деды.

Пойми, им было очень тяжело,
А ты теперь живешь, смеешься, дышишь.
И комнаты своей открыв окно,
Ты звуков той войны уже не слышишь.

А где-то там - на выжженном дворе
Сидела мать, ждала тревожась сына...
Не знала, что его на той войне
Чужая мать уже похоронила...

А где-то в Ленинграде крошка дочь
Не ела свой кусочек рафинада.
И пусть хотелось сладкого всю ночь,
Зато подарку мама будет рада.

А где-то медсестричка по земле
Ползет сожженной, чтоб спасти солдата.
Ах, лишь бы жил, она сгорит в огне,
Ведь каждого из них считала братом.

Горели где-то дети, старики,
Их армия фашистов поджигала
И им не жалко было той руки,
Что, испугавшись маму обнимала.

И ты сейчас не жалуйся на жизнь,
Она прекрасна, пусть пройдут печали.
Подумай лучше, вспомни, оглянись,
Как люди насмерть за страну стояли.

Выли метели, людей заметая следы,
Серое небо как будто лоскут на скелете,
Голос дрожащий и тонкий у страшной беды -
Голосом этим кричали голодные дети.

Детские слёзы, горькие слёзы звенят.
Ветер бы крошки развеял, да нечего веять...
Над Ленинградом летит за снарядом снаряд.
Строчки в блокноте как крик о беде…
Я листаю… Их девять…

Два силуэта дрожали в холодном углу.
Ветер врывался в окно, теребя занавески,
С жутким морозом с собой заносил он пургу...
Дети измучены были страданьем недетским.

Плакала Женя, свернувшись на сером полу,
Слёзы скользили быстрей от её содроганий.
Всё повторяла: «Сестрёнки, я скоро умру...»
Горько нам было в тот миг от душевных терзаний...

«Пообещайте, что купите гроб для меня!» -
Женя стонала и с хрипом слова повторяла.
Больше всего не хотела она, чтоб земля
Влажной холодной крупой ей в глаза попадала.

Нина рукой провела по её волосам.
Сразу заметив, что Женя молчит, побледнела...
Всё поняла, что случилось, по тусклым глазам
И написала в блокноте своём я несмело:

«Женя умерла 28 дек. в 12.30 часов утра 1941 г».

Бабушка часто молчала в последние дни.
Очень худая, в потрёпанной кофточке серой,
Тихо ходила, смотрела в окно на огни,
Словно пытаясь наполниться капелькой веры.

Утром одним собрала нас она у стола,
Тихо сказала, зажав в кулаке край рубашки:
«Знаю, что скоро не будет меня. Я б могла
Вам напоследок помочь хоть немного, бедняжки...

Не хороните меня, сколько сможете вы,
Хлеб за меня ешьте мой, мне он будет не нужен...»
Не было в жизни печальней, страшней той зимы.
Хуже неё был лишь бабушкин хлеб нам на ужин.

«Бабушка умерла 25 янв. 3 часа дня 1942 г».

Лёка ворочался часто, когда засыпал,
Тихо кряхтел, выбирая удобную позу.
Бабушкин свитер из шерсти всегда надевал -
Холодно было, хотя уж стихали морозы.

Я зарывалась в подушку, пытаясь уснуть.
Скрипы, кряхтенье мешали, но я понимала:
«Лёка наш крутится, значит, болит что-нибудь...»
И из-за жалости плакала я в одеяло...

Помню, как мама к постели его подошла,
К брату нагнулась, присела, вздохнула глубоко...
Я отвернулась, услышав, как плачет она...
Больше в постели своей не ворочался Лёка.

«Лёка умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 г».

Мне дядя Вася сухарик давал по утрам,
Он говорил: «Я наелся. Остатки от хлеба».
Я прижимала кусочек к дрожащим губам,
Ела по крошкам, глядела на серое небо.

Я не вставала с постели - уж не было сил.
Дядя смотрел, как я ем, улыбаясь глазами...
Я понимала: тот хлеб, что он мне приносил,
Был не остаток. Жуя, я давилась слезами.

Помню, принёс он в тот день мне поменьше кусок,
Тихо сказал: «Кушай, Танечка, мне уже хватит...»
Утром с постели своей он подняться не смог...
То был последний мой серый сухарик от дяди.

«Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи, 1942 год».

Помню, дрожала ночами в кровати своей,
Не помогало пуховое мне одеяло...
Молча смотрела в окно на мерцанье огней,
Горе холодное возле кровати стояло...

Мне дядя Лёша истории часто читал,
Я засыпала под них, забывая про голод.
Мне рассказал он о том, как один генерал
В подвиге ратном погиб, хоть и был слишком молод.

Дядя, бывало, меня укрывал на заре,
Видел, как я расслаблялась под теплой шинелью.
Точно он знал: без неё не уснуть сладко мне.
Дядя жалел меня, стоя над жёсткой постелью.

Вышла однажды из дома я птиц посмотреть,
Майское солнце нагрело холодную землю...
В дом наш в тот день заглянула холодная смерть.
Больше не грел меня дядя поутру шинелью.

«Дядя Лёша 10 мая в 4 часа дня 1942»

Помню, как мама бледнела в последние дни,
Раньше весёлой была, а теперь замолкала...
Ночью, как бабушка, стала глядеть на огни,
Молча, не двигаясь, всё у окошка стояла.

Тонким её силуэт и прозрачным вдруг стал,
Кофточка серая только уныло висела.
Словно растаял, куда-то исчез её стан,
Будто как свечка, расплавилось мамино тело...

Мама однажды глядела в окно до утра,
Утром уснула, но так неожиданно, резко.
После соседка сказала, что мама... ушла.
В доме теперь только я, шкаф, диван, занавеска.

«Мама 13 мая в 7.30 час утра 1942 г».

Тихий, холодный, усталый, седой Ленинград,
Плакали дети, страдали в домах вдовы, жены,

И пролетал над тобой за снарядом снаряд,

И не смолкали в тебе молчаливые стоны.

Танин дневник помнит каждый на целой земле!

Умерли Савичевы, - сколько в тех строках страданья!

Девочка, плача, писала, что умерли все.

Больше их нет. И осталась одна только Таня.

ⵈ━══════╗◊╔══════━ⵈ 

Ты услышишь меня в дуновении ветра,
И в зеркальной воде ты увидишь мой лик,
В поле ясном средь лип и у старого кедра,
Ты узнаешь меня и в венке из гвоздик.

Я так радостно шёл в бой туманный и славный,
Что совсем не заметил, как вражеский штык
В моё тело вонзился, и болью объятый,
Я на землю упал, про обиды забыв.

Вся печаль вдруг исчезла, и горесть утихла,
Я на небо взглянул и увидел листву,
Что так медленно падала с веток деревьев,
Из тумана виднеясь мне как наяву.

Я хотел было крикнуть: «Посмотрите, ребята,
Как прекрасна природа осенней порой!»
Только сил уже не было, пульс мой прервался,
И лишь смерть меня манит своею рукой.

А ты ждёшь меня дома, в подушку рыдая,
Ты всё молишься, чтоб не попал я в беду,
Но в земле я лежу и судьбу проклинаю,
Что к тебе возвратиться уже не смогу.

Мне не хочется плакать и кричать нет мне смысла,
Моё тело остыло и почило навек.
Я хочу, лишь чтоб память не была вдруг забыта
О героях, погибших в Великой войне.

Я о войне лишь знаю понаслышке,

О ней мне рассказал мой дед,

Ушёл он на войну солдатом,

И было деду только двадцать лет.

Рассказывал мне дед, как воевал он,

Ещё рассказывал, как в плен попал,

Как вместе с другом убежали,

Рассказывал, как друга потерял.

Мне говорил мой дед отважный,

Что было страшно иногда,

Но как отдать родную землю

На поругание врага!

«Ведь потому мы победили» -

Сказал мне дед тогда,

Я помню те слова -

«Что умереть готовы были

За Родину свою, была б она жива!»

Я о войне лишь знаю понаслышке,

С тех пор прошло немало лет,

Но никогда я не забуду

Про ту войну, где воевал мой дед.